sex mother daughter

Lunch Break Julia Reaves Sexy Lesbian Feet Worship Drunk Huge Toy Fuck Doggystyle Alice Bell In Model House Beat Your Meat While We Tease You Joi Until Cum

Стремясь полнее передать красоту музыки великих композиторов, Ансамбль Omnibus продолжает приглашать к сотрудничеству ведущих исполнителей нашей республики. Дирижировать «Октетом фа-мажор, oр. 166» Франца Шуберта, одним из самых масштабных в камерной музыке произведением, по накалу страстей напоминающим симфонию, на концерте ансамбля 24 марта 2011 года приглашен двадцатидвухлетний дирижер Национального симфонического оркестра Узбекистана Азиз Шохакимов.

Это Ваш первый опыт сотрудничества с Ансамблем Omnibus?

Азиз Шохакимов: Да, я впервые работаю с этим коллективом. Буду рад новому опыту и надеюсь, что смогу быть чем-то полезным ансамблю.

Мне кажется, цикл «В поисках утраченного времени», поворачивающий в сторону классической музыки, поможет проявить что-то важное в творчестве Ансамбля Omnibus. Не зря говорят, что трудно судить об уровне профессионализма музыкантов по исполнению только современной музыки. Лишь изучив творчество многих композиторов, и классиков и современников, можно выработать свой стиль. Одна современная музыка основой для этого быть не может, какой бы интересной она ни была. Во-первых, классической музыки написано во много раз больше. Во-вторых, постоянно используя нетрадиционные способы извлечения звука, музыканты могут просто разучиться играть.

Поэтому здорово, что у нас в Ташкенте существует Omnibus, играющий не только современную академическую музыку, но и музыку классическую.

Чем для Вас близка музыка Франса Шуберта?

Франс Шуберт - величайший и, наверное, до конца еще не понятый композитор. Не удивительно, что даже прославленные музыканты признаются, что смогли полностью понять музыку Шуберта лишь благодаря исполнению знаменитого Святослава Рихтера. Для меня же исполнить Шуберта - значит принять очередной вызов со стороны музыки и попытаться по-своему решить задачи, поставленные композитором перед исполнителями.

Я абсолютно согласен со словами Евгения Мравинского: «Прежде всего, мы исполняем музыку для Бога». Своей музыкой, особенно симфонической, Шуберт способен убедить, что каждый из нас несёт божественное в себе, что через музыку мы говорим с Богом. Чистая музыка Шуберта – это радость, которой так не хватает человеку, погружённому в свои проблемы. И мне кажется, что сейчас интерес к такой чистой, божественной музыке растет. И к макомам, берущим начало чуть ли не в зороастризме, к другим произведениям религиозной музыки, пришедшим из индуизма, буддизма и т.д.

Вы уже лет десять лет занимаетесь своей профессией. Какие качества необходимы дирижеру?

Недаром говорят, что дирижирование - дело темное, сродни магии. И палочку в руках дирижер не зря держит, потому что он - волшебник…

Во-первых, в дирижере должна чувствоваться любовь к музыке и музыкантам. Хотя это не значит, что ее надо придумывать или заставлять себя любить всех оркестрантов, несмотря ни на что. Такая любовь сама возникает из уважения к работе музыкантов, из чувства благодарности за сотрудничество.

Во-вторых, дирижер немыслим без профессионализма. Это не только способность слышать партитуру внутри себя и уметь через неё передать все то, что хотел сказать композитор. Дирижер должен понимать, что можно требовать от каждого из оркестрантов, а чего нельзя. Само собой, ему необходимо быть психологом и педагогом, умеющим при необходимости разрядить напряженную обстановку и знающим, когда лучше промолчать. Хороший дирижер должен точно представлять, на какие участки оркестра и каким музыкантам направлять свою энергию, чтобы она передавалась дальше.

Как вы себя готовите к работе с незнакомым, уже сложившимся коллективом?

Во-первых, я должен хорошо знать партитуру. Дирижер - некая живая партитура, в которой штрихами обозначено, как он слышит эту музыку. Во-вторых, надо быть очень чутким. Первые 5-10 минут у меня уходит не на творчество, а на анализ того, что происходит с каждым оркестрантом, что он «излучает».

Каждый музыкальный коллектив несет свою ауру, заряжен особой энергетикой, в каждом оркестре - свой профессиональный потенциал. Когда оркестранты понимают тебя с одного взгляда, то можно дирижировать лаконично, как это было у меня, например, месяц назад на концерте в Болонье. Но для уставших музыкантов (вынужденных из-за маленькой зарплаты работать еще в нескольких местах) дирижеру приходится всё объяснять очень подробно и на словах, и руками.

Бывает ли так, что музыканты закрыты и излучают что-то типа: «Этот дирижер слишком молодой, чтобы нами командовать»?

Бывает, и нередко. Приходится доказывать, что молодой дирижер тоже может знать свое дело и быть достаточно опытным. Музыка тем и замечательна, что звучит по-разному в исполнении разных людей, передавая их энергетику и отражая их взгляды... У меня же, слава Богу, хорошая школа, за что большое спасибо моему учителю Владимиру Борисовичу Неймеру. Это замечательный дирижер и потрясающий педагог, человек прямой и требовательный. Благодаря своей удивительной интуиции он умеет почувствовать и раскрыть в каждом музыканте всё самое лучшее, чем тот обладает. Будучи настоящим мастером дирижирования, он скупо пользуется дирижерскими приемами, но при этом умеет почти гипнотически воздействовать на оркестр.

Какие композиторы больше других Вас воодушевляют?

Моцарт, Бетховен, Брамс и Малер. Если вы хотите найти ключ ко всем композиторам, найдите сначала к Моцарту. Он просто божество, он смог создать свой мир, такой чистый, что в нем хочется жить вечно. И к тому же Моцарта технически очень сложно исполнять – так он прост и лёгок. Когда великого дирижера Эриха Клайбера спросили: «Как вы добились, что Моцарт у вас звучит так легко?»,- он ответил: «Я потратил 10 репетиций на это».

Существует ли такая классическая музыка, которую Вам трудно слушать?

Существует. Как бы я ни любил Шостаковича и Шнитке, их музыку не назовешь светлой. Если, исполняя их сочинения, музыканты не сумеют правильно направить свою энергию, то слушать это невозможно просто физически. Слушая гениальные симфонии Шостаковича, которого недаром называли совестью ХХ века, иногда я испытывал самый настоящий стресс, у меня буквально дыхание перехватывало! Мне кажется, редко кому удается понять симфонию Шостаковича, если до этого не прослушал симфонии Бетховена, Моцарта, Брамса, Чайковского, Рахманинова.

Напрямую ли зависит готовность слушателя к восприятию музыки от широты его музыкального кругозора?

Конечно, чтобы передать своим современникам опыт великих мастеров, музыканты-исполнители должны быть настоящими профессионалами. Вряд ли слушатель снова придет в концертный зал, если на первом концерте его не встречает хорошая игра музыкантов и их одухотворенные лица.

Помню, как-то мы гастролировали с Национальным симфоническим оркестром по Узбекистану и в глубинке на нашем концерте оказались простые дехкане. Сначала мне показалось, что во время концерта будут разговоры по телефону, хождение по залу и прочее. Ничего подобного не было - люди в зале очень внимательно и серьезно слушали симфоническую музыку. Наверняка, их музыкальный кругозор не слишком широк, но они оказались более благодарными и открытыми музыке, чем пресыщенные столичные жители, которые во время концерта не отключают сотовые телефоны, приводят в зал маленьких детей, а те кричат и бегают по залу.

Я думаю, что сегодня пропагандировать хорошую музыку очень важно. Потому что слишком часто мы соприкасаемся не только на эстраде, но и на улицах, в общественном транспорте, на работе и даже на радио - с «низкой», негармонической музыкой, разрушительно действующей на человека. Не вся молодежь мирится с засильем такой музыки. Многие мои сверстники хотят слушать другую музыку, в том числе и классическую. Поэтому и развивать музыкальный кругозор наших слушателей надо, и готовить их к восприятию серьезной музыки - тоже.

А передо мной и музыкантами, с которыми мы работаем в Национальном симфоническом оркестре, стоит еще одна задача - всеми силами поднимать престиж нашего оркестра. В обычной жизни, наверное, иногда можно быть беспечным и ленивым, но в музыке никакой халтуры не должно быть!

Беседовала М. Стальбовская, 17 февраля 2011г.

Другие интервью