sex mother daughter

Lunch Break Julia Reaves Sexy Lesbian Feet Worship Drunk Huge Toy Fuck Doggystyle Alice Bell In Model House Beat Your Meat While We Tease You Joi Until Cum

22 февраля. "Расёмон".

Обсуждение в зале:

Артём Ким, художественный руководитель ансамбля Omnibus: Спасибо, что вы вернулись в зал, чтобы обсудить с нами, что у нас получается на фестивале, что нет. Потому что нам интересно, каким будет фестиваль на будущий год, будет ли он вообще, что надо менять, или наоборот, развивать. Ваша реакция нам очень важна.

Кто был на вчерашнем фильме? Все были? Кто-нибудь хочет сказать, чем отличается вчерашний проект от сегодняшнего? Возможно, кто-то хочет сказать о чём-то своём?

Сайёра Назарова, галерист: Сегодня, по-моему, всё было там, где надо: и звуки, и голоса, а особенно, музыка. Сегодня всё было очень гармонично.

А. Ким: Не было сегодня громко?

С. Назарова: Нет-нет, было просто чудесно, я в полном восторге.

А. Ким: Фильм очень тяжелый и я боялся, что его будут воспринимать. с трудом.

С. Назарова: Да, сынуле-подростку было трудновато, в какой-то момент он просто не выдержал и "отключился".

Раиса: Сегодня мы были в большем напряжении благодаря такому фильму и тексту. Вчера фильм тоже был эмоциональный, но напряжения как-то вот не чувствовалось. Мне кажется, такие разные представления – это хорошо.

А. Ким: Black Box специально так задумывался, чтобы были некие "американские горки ". По прошлым годам мы знаем, что ощущение большого фестиваля наступает в конце, когда посмотришь все проекты. С этой целью и была придумана такая разноплановая фестивальная программа...

Из зала: Сравнивая вчерашний и сегодняшний вечера, можно сказать, что даже энергетика проектов была абсолютно разная. Здорово! Работа сделана отлично и вчера и сегодня...

А.Ким: Камаритдин Умарович, не хотите поделиться своими впечатлениями?

Камаритдин Артыков, критик: Я не хотел сбивать тех, кто собирался высказаться, потому что у меня категорически противоположное мнение.

Но сначала я хочу поблагодарить вас за замечательный отбор фильмов. Потому что если говорить о фильмах, которые могли бы представлять Узбекистан, то это, конечно,"Насретдин в Бухаре". Если Японию, то, конечно, "Расёмон". Потому что, во-первых, это лучший фильм Акиры Куросавы, на мой взгляд. А во-вторых, этот фильм сделал японское кино известным всему миру. Это произошло в 1950-м году и этот фильм получил Оскара.

Тот, кто читает историю японского кино, знает, насколько важен для японцев этот фильм. И я его смотрел много-много раз. Но сегодня у меня было очень трудное положение, потому что фильм я очень люблю, а все остальное мне мешало его смотреть...

Очень подробная, красивая, иногда даже благостная музыка, мне кажется, никак не соотносилась с содержанием фильма. Настолько ее много, настолько она подробна и красива, что практически мне все время хотелось «отвязаться» от нее и смотреть мой любимый фильм.

Ребята, которые озвучивали роли, тоже подобраны замечательно, они отлично знают свое дело и хорошо работают. Но содержание фильма, характеры героев, сами персонажи – настолько темпераментны, глубоки и психологически разнообразны, что кажется, будто озвучивание получилось поверхностным. И в итоге мое чувство сопротивления присутствовало от начала до конца. Я не мог это все воспринимать адекватно фильму. Фильм мне кажется гораздо глубже и серьезнее.

А. Ким: Вас вчера не было на обсуждении, может быть, заодно расскажете, какие у Вас впечатления и по поводу "Насретдина"?

К. Артыков: Вчера впечатления другие, но тоже не совсем созвучные мнениям аудитории. Вчера мне показалось, что ни музыканты, ни ребята, которые замечательно озвучивали, особенно характерные роли, не выработали своего отношения к фильму. Они не знают, как к нему относиться, то ли иронически, то ли с пиететом. Т.е. концепция того, что происходило перед экраном, никак не соотносилась с фильмом. Это все было сделано достаточно подробно, но креатива, именно "Blackbox’овского" взаимоотношения с картинкой, не было. Ну да, симпатичные молодые люди, замечательная студия. Отличная музыкальная группа. Конечно, хочется сказать спасибо всем. Но при этом показалось, что вы как-то уже наработали эту систему и, вероятно, вам было некогда придумывать что-то новое. Не было ощущения, что всё происходит точно и вместе с картинкой... Хотя это не значит, что я не ценю ваш труд, поэтому я сначала благодарю вас всех, но и то, что чувствую, я должен был сказать...

А. Ким: Может быть, для Вас пропала новизна самого хода переозвучки?

К. Артыков: Знаете, несколько ваших работ: и давний проект с фильмом Чарли Чаплина "Огни большого города", и прошлогодний"Кулак ярости" с Брюсом Ли – были замечательными, и воспринимались мною восторженно. Там чувствовалась продуманность соотношения того, что перед экраном и на нём. Вы знали, как этот фильм интерпретировать музыкой, звуком. Сегодня вы всё-таки следовали за картинкой и это было довольно уныло.

Из зала: Ну вот, теперь все молчат.

К. Артыков: Вот поэтому я и не хотел говорить.

А.Ким: На самом деле, для нас очень важны критические мнения. Понятно, что есть люди, которым многое нравится, и они об этом говорят. Но чтобы что-то делать дальше, такие комментарии крайне необходимы.

К. Артыков: Спасибо Вам!

Алибек Кабдурахманов, музыкант: Я был участником вчерашнего проекта и хочу встать на защиту Артёма Васильевича. Вчерашний проект он отдал нам и почти не курировал, позволив нам отразить именно наше видение. А так как мы молоды и не обладаем столь богатым опытом, как другие, то и вышло то, что вышло.

К. Артыков: И Вам за Артёма Васильевича спасибо, хотя его от меня защищать не надо. Действительно, у нас разный опыт и смотрения и видения всего-всего, поэтому, конечно, мы расходимся, в этом ничего плохого нет...

А. Ким: На самом деле, в этом году моя работа на фестивале в большей степени сводилась к составлению программы и к распределению обязанностей. За каждый проект кто-то полностью отвечал: за сегодняшний – Джахонгир Шукуров, за вчерашний – Джанибек Узбеков и т.д.

Задач у фестиваля много, в том числе и необходимость поднять вопрос, когда же мы будем смотреть хорошее кино, когда оно станет частью нашей жизни. Поскольку у нас в последнее время "замылился" глаз от того, что на нас несётся из телевизора, отравляя нас в очень большой степени. А здесь, на мой взгляд, придумана некая формула, которая все обостряет и приближает. Многие, конечно, знали этот фильм, но никогда его не смотрели в таких обстоятельствах. И "Расёмон" для них открылся благодаря актерам: Борису Гафурову, Славе Цзю, Райхон Уласеновой. В отличие от Вашего замечания, что озвучка была поверхностной, мое мнение – она была блестящей. Опять-таки, это разница нашего с Вами восприятия. Вы воспринимаете некий готовый продукт. А мне, например, было интересно наблюдать, насколько виртуозно работает Славик, как по-разному в разные моменты убедителен Борис, какой трогательной и пронзительной может быть Райхон. И через их виртуозность я тоже подключался к фильму, который для меня становился современным уже не только благодаря Куросаве, а здесь и сейчас благодаря эмоциям моих современников.

К. Артыков: Я согласен с Вами, Артём, насчет озвучки, ведь я сразу сказал, что и голоса хорошо подобраны, и актеры чувствуют, что они делают. Работа Бориса Гафурова сегодня мне особенно понравилась своей строгостью и совпадением. Но главный герой, Тогимару, персонаж Мифуне, более эмоциональный, буквально фонтанирует на протяжении всего фильма, - его тональность совершенно другая, чем предлагал при озвучке Слава Цзю. Хотя еще раз говорю, отдельно от кино ильхомовцы работали замечательно. Но вот в кино уже не так.

Вячеслав Цзю, актёр: По поводу проекта у меня два вопроса, на которые я сам не могу ответить. Первый: имеет ли смысл озвучивать кино так же, как оно уже озвучено в фильме? Второй вопрос: имеет ли смысл озвучивать классику мировой литературы вообще?

Из зала: Если на уровне классики, то почему бы и нет?

Сергей Абатуров, художник: С классикой и работать хочется по-новому. И в контексте ситуации последних лет, когда активно создается видеоарт, мне показалось, что обращение к классике, может быть, один из новых и важных моментов, происходящих на этом фестивале. Я еще вчера обратил внимание, что произведения подобраны не случайно и в фестивальной программе прослеживается точное следование одной тематике. Как во вчерашнем фильме "Насретдин" мы видим трактовку различных контекстов и игру между ними, так и в "Расёмоне" налицо невозможность одной трактовки, невозможность однозначно прочесть ситуацию. Уже такой подход к отбору фестивальных сюжетов интересен, в этом есть своя драматургия. Не знаю, как дальше будет развиваться фестиваль, название которого недаром переводится "Черный ящик", но такая тематика актуальна для многих высокопрофессиональных художников и входит в пласт глубинных вопросов, интересующих их.

А. Ким: Спасибо. Слава, у тебя у самого есть какие-то ответы на эти вопросы?

В. Цзю: Нет, я сам не могу этого понять. Но здесь речь зашла об озвучке сегодняшнего фильма, – мы там ничего не меняли, просто своими голосами озвучивали так, как это было в фильме. Имеет ли смысл это делать? А если смысла в этом нет, тогда всё нужно переделывать по-новому. Но есть ли смысл в такой переделке?

А. Ким: Я хочу обратить ваше внимание на «аттракционный» формат нашего фестиваля, это некий фокус-покус. Точно так, как в Центре Помпиду снаружи видны все коммуникации, так и здесь вы видите всю работу на сцене. Я допускаю, что такой способ не вполне применим к этой классике. Поэтому мы собираемся, обсуждаем и задаем вопрос, можно ли это делать. С другой стороны, мы могли бы сделать еще пару фильмов Чарли Чаплина и т.д., но такой абсолютный фестиваль аттракционов был бы, наверное, скучным. Потому что это уже было. Если вы помните, в прошлом году не было чересчур серьёзных и глобальных фильмов. Тот же безусловный шедевр "Человек с киноаппаратом", он все-таки тоже аттракцион в плане придуманных съемок, монтажа и т.д. В этом году мы понимаем, что делаем очень опасный шаг с применением Куросавы и Параджанова. Но почему бы и не попробовать? Мы же делаем это один раз и на этом эксперимент заканчивается. Что мы из этого вынесем, это второй вопрос.

К. Артыков: Я думаю, что аттракционы продолжаются и во время обсуждения, потому что для меня тоже аттракцион то, что я излагаю эти сиюминутные свои впечатления. Когда я поеду домой, то уже буду думать немножечко иначе. А когда-нибудь потом напишу – еще третье... Но, в известной мере, мне хочется расшевелить эту аудиторию. Есть же люди в ней, которым это всё невероятно понравилось, почему зрители не говорят об этом открытым текстом. Мне сначала и хотелось, чтобы все говорили: "хорошо, хорошо, хорошо", а потом бы я сказал: "нет, это не так" (смех в зале)

Рифат Гумеров, поэт: Я полностью согласен с тем, о чем говорит Камаритдин-ака, но у меня есть вопрос... Раз человек привык так относиться к фильму: "вот Куросава, я его видел чуть ли не с 50-го года, когда вас всех еще на свете не было, и я его знаю именно таким и никаким другим". Естественно, для такого процесса всё новое будет чужеродным. "Но почему бы и не быть новому?" - вот вопрос. Это во-первых...

А во-вторых, сам фильм условный. Посмотрите, какая перед нами интересная картина, когда кореец на китайском инструменте играет узбекскую музыку для японского фильма, – именно это здорово. И вовсе не обязательно должно быть благодушие. Всегда найдется человек, которому не понравилось происходящее в зале. Я эгоистично считаю, что самое главное, чтобы процесс нравился в первую очередь тем, кто делал проект. Если ему это нравится, то своим чувством удовольствия он будет заражать других, и чем больше, тем лучше. Пусть Камаритдин-ака как профессионал копает глубоко, но мне все-таки кажется, что процесс творчества на наших глазах и атмосфера вокруг этого – самое главное из всего, что здесь есть в фестивале.

А насчет того, можно ли озвучивать классику, – не только можно, но и нужно! Но это должно быть сделано на таком же отличном, классическом уровне.

Из зала: Я неискушенный зритель и рада, что никакой прежний опыт мне не мешал смотреть фильм. И формат этот я видела впервые, поэтому у меня совершенно новые впечатления. Важна виртуозность исполнения, а не спор, хороший или плохой это формат. Для меня всё было очень органично. Музыка меня нисколько не отвлекала, а была какой-то защищающей от тяжелого сюжета средой, в которой я плыла. Музыка не сопровождала сюжет каким-то трагическими нотами, что было бы перебором, а была колоритным и характерным фоном, позволяющая все внимание уделить экрану и озвучивающим актерам, потому что это тоже был миниспектакль. Я представила, если бы они были за экраном, все бы воспринималось бы немного иначе. Потому что он бы закрыл всю ту энергию, которую они излучают, ту полную самоотдачу, слезы реальные, которые капали из их глаз, – т.е. все те дополнительные впечатления, которые соединившись, усиливают впечатления основные. Так что я лично – за такой формат и за то, чтобы и в следующем году от него не отказывались, потому что это очень интересно.

А. Ким: Спасибо Вам большое. Я хочу сказать очень важную для меня самого вещь: любое настоящее, серьёзное кино призвано что-то менять в нас. И даже то настроение, с которым мы обсуждали вчерашний проект и с которым обсуждаем сегодняшний, возникло не столько из-за формата проекта или качества игры, сколько из-за того, что так мы гораздо глубже соприкоснулись с этим фильмом. Даже если это происходит на контрасте, даже если мы сопротивлялись тому, что делали, все равно мы обострённей смотрели это кино. И поэтому у нас сейчас такая глубокая, интересная дискуссия и такие умные мысли высказываются. На мой взгляд, такая дискуссия просто не может возникнуть после того, что показывается по нашему телевидению. И вот благодаря тому, ЧТО мы смотрим и какое обостренное восприятие из-за этого формата возникает, мы вдруг выносим что-то очень серьёзное из просмотренного фильма. Это Куросава нас настроил сейчас на эти глубокие мысли и такую интересную дискуссию, на вопросы, которые мы себе и друг другу задаём. Поэтому мы и обратились к классике, чтобы ее обострить, понять и осовременить. Понятно, что когда ставишь Шекспира, логично одевать всех в звериные шкуры, но как только Стуруа надел на всех солдатские шинели гражданской войны, – спектакль перевернулся... Сделано это было "наотмашь", на контрасте, на каком-то чуждом элементе, но всё зазвучало по-новому и обострённо. Может быть, в каком-то смысле и мы стремимся к такому же результату. Не всегда это получается, и это понятно, ведь фестиваль всегда – лаборатория. Но из подобной школы все: и Джахонгир, и Джанибек, и Батыр, которые руководили фестивальными проектами, и наши актеры, озвучившие проекты, – вынесут нечто, что потом, может быть, заставит их действовать не шаблонно в их профессии. Поэтому, мне кажется, всё, что ребята делали, очень ценно.

Борис, может быть, ты что-нибудь скажешь про свою работу, про свое отношение к Куросаве, например?

Борис Гафуров, художественный руководитель театра Марка Вайля "Ильхом": Сначала было отношение как к памятнику, который Куросава себе воздвиг своими фильмами. И "Расёмон" один из них. Конечно, надо было посмотреть его несколько раз и все-таки попытаться отойти от такого трепетного отношения к этому великому режиссеру. И в тоже время задача была – не испортить уже сделанного им. Попасть в тот же созданный им транс, в который попали его артисты, коснуться тех же нот, – вот что было самой главной нашей задачей. Можно было, конечно, сделать все гораздо эффектней, сделать что-то, как Артем сказал – "наотмашь", чтобы зритель сказал: "о, вот это кайф!" Но не захотелось, потому что вспомнилось, как несколько лет назад на гастролях в Японии мы, актеры, каждый раз перед спектаклем сидели за кулисами и не понимали, есть ли кто-нибудь в зале? Японцы удивительные люди. Полный зал, 500 человек – и ни единого шороха! Они входят в зал – и тишина. Вот я и вспомнил про эту атмосферу Японии... Нашего зрителя мы из-за кулис слышим и сразу чувствуем – сегодня живой зритель, он заходит в зал и смеётся, или, наоборот, он какой-то тихий, "замороженный". В Японии этого не почувствуешь. И для меня отправной точкой была та абсолютная тишина в зале, тот транс и погружение.

С. Абатуров: По поводу транса, в который живые актеры должны войти – перед ними стоит очень сложная задача. И если это состояние транса достигнуто, то создается совершенно новое произведение искусства, относительно зафиксированной работы авторов фильма. Каким бы гениальным ни было послание кинорежиссера, какой бы замечательной ни была игра киноактеров, – возникает новое произведение.

Р. Гумеров: При этом получается замечательное сочетание – кино и театр, кинотеатр.

Сегодня мы наблюдали блестящую работу живых артистов, а у этих артистов была, в свою очередь, блестящая возможность поработать с Куросавой. Это и машина времени и, естественно, кайф... Как здорово, что вчера на "Насретдине" было одно, лёгкое, настроение, а на следующий день – вдруг Куросава, с его настроением отнюдь не легким, с другой глубиной и тональностью!

Вячеслав Усеинов, художник: И мне хочется высказаться по поводу того важного события, что здесь сегодня произошло. Удивительное соединение экранной картинки и того, что делали перед экраном и актеры и музыканты, которые связали своей игрой пространство киноклассики с пространством нашей реальности. Я называю это игрой, потому что они наполнили озвучку (очень важный элемент сегодняшнего события) своей энергетикой. И музыка, мне кажется, была очень гармоничной. Но самым важным был тот настрой у исполнителей, то единое дыхание, на котором сегодня они работали.

А.Ким: Спасибо всем, кто пришел сегодня. И давайте поблагодарим актеров и музыкантов (аплодисменты)

Обсуждения в кулуарах фестиваля:

Вячеслав Усеинов: Организаторы называют фестиваль неким аттракционом, но я считаю, что при этом еще и начато движение в поиске формы. Сегодня был интересный проект с фильмом "Расемон". И для него была найдена очень достойная и доступная форма, построенная на контрасте с той формой существования фильма Куросавы, которую мы знали до этого .

Люсиль Лизак, музыковед: Мне очень понравилось - и вчера и сегодня, это совсем не похоже на то, что бывает у нас во Франции. Мне понравилось представление в целом: и музыка с хорошей системой достижения звука, и актеры, и сам фильм.

Павел Вяликов, архитектор: Мне понравилось, с удовольствием пересмотрел фильм. Понравился Гафуров в озвучке, особенно во второстепенных ролях, видно было, как он менялся.

Сергей Абатуров: Уже сам фильм "Насретдин" требовал нового прочтения, и здорово, что музыка была практически джазовая. А в "Расёмоне", на мой взгляд, музыкальный ряд очень корректно иллюстрировал фильм.

Подготовила М.Стальбовская.
22 мая 2011г.