sex mother daughter

Lunch Break Julia Reaves Sexy Lesbian Feet Worship Drunk Huge Toy Fuck Doggystyle Alice Bell In Model House Beat Your Meat While We Tease You Joi Until Cum

Предлагаем вашему вниманию интервью с Дарио Кальдероне, нидерландским контрабасистом, педагогом проекта Оmnibus Laboratorium в декабре 2012 г. :

За последнюю неделю Вы прожили несколько разных ролей: были педагогом, исполнителем, иностранным туристом. Какая из ролей Вам понравилась больше всего?

Я бы не разделял эти роли, потому что на самом деле они, постоянно переходя одна в другую, составляют единое целое. И на сцене и вне сцены исполнитель всегда что-то пропагандирует (а значит, чему-то учит) и одновременно постоянно учится; так же и педагог учит и учится сам у своих студентов, причем не только у доски. А туризм - очень хорошая возможность, полностью меняя обстановку, попадая в новые условия, познавать мир и себя в нем. По мнению известного социолога и этнолога современности Марка Оже/ Marc Auge, туризм, возможно, лучший путь самопознания для современных людей.

Что Вы вкладываете в понятие хороший, профессиональный исполнитель?

Хороший исполнитель - это тот, кто в любом положении не боится быть самим собой, неважно, находится он на сцене или нет. Любая интерпретация произведения искусства - личный выбор музыканта. До известной степени именно он решает, что значит "играть тихо" в том или ином контексте, учитывая акустику и атмосферу, в которой прозвучит конкретная нота. Нельзя быть хорошим исполнителем, не привнося своей индивидуальности в игру. При этом, конечно, всегда очень важно анализировать авторский текст, умом и сердцем понимать его.

На что Вы в первую очередь обращаете внимание, когда знакомитесь с новым музыкальным произведением? И какими критериями пользуетесь при выборе пьесы для исполнения?

Это длительный процесс. По большей части я выбираю хорошо известные мне пьесы, чтобы глубже и полнее передать свое понимание этого сочинения. Но в первую очередь я всегда ищу в них возможность создать особую атмосферу при исполнении, сыграть некий характер. Иногда такая театральность пьесы очевидна с первого взгляда на ноты, порой же она проявляется лишь после долгой работы над сочинением. Например, произведения Россини и Донатони в программе вчерашнего концерта сами по себе очень театральны. Причем Франко Донатони в своих пьесах характеры иногда доводит буквально до гротеска. И для меня всегда очень важно создать разную атмосферу, сыграть персонажи, непохожие друг на друга.

Вы на лекциях много внимания уделили творчеству композитора и контрабасиста Стефано Скоданиббио. Чем Вас привлекло его исполнение: техникой, артистизмом, чем-то еще?

Он, конечно, был артистом, в первую очередь. Всегда очень много учился, с одержимостью вникая в мельчайшие подробности дела. Для Стефано вообще было очень характерно внимание к деталям: в игре, в разговоре, в чтении книг, даже в приготовлении пищи. О таких людях итальянцы говорят: он может волос разрезать вдоль на ровные четыре части. В этой дотошности тоже проявлялась артистичность его натуры.

Кем он был для Вас: учителем, исполнителем, композитором, другом? Или это нельзя разделить?

Разделить невозможно. Впервые мы встретились со Стефано Скоданиббио на его курсе импровизации для струнников. Я исполнил его пьесу "Geografia amorosa" для контрабаса соло, которую вы слышали вчера на концерте. Он был в шоке, впервые услышав это произведение в чужом исполнении.

С тех пор мы начали с ним сотрудничать. Иногда, когда Стефано был занят и не мог сам принять приглашение какого-нибудь фестиваля, с его сочинениями выступал я. Или, когда он на концерте дирижировал в оркестре и не мог исполнять партию контрабаса, то я заменял его. Как-то Скоданиббио пригласил меня быть ассистентом во время его поездки в Мексику.

При этом назвать его моим учителем было нельзя, - тогда он ничему меня не учил. Наоборот, однажды в ответ на мой вопрос, как технически исполнить очень сложный пассаж в его пьесе, он поинтересовался, сколько времени я потратил на неё, - и только хмыкнул, узнав, что работа над этой пьесой заняла 6 месяцев.

Но какое-то время спустя Стефано позвонил мне и сказал, что серьезно болен и умирает, он уже не мог играть, лежал в коляске. Довольно долго, вплоть до его кончины, я оставался с ним. И вот тогда он начал интенсивно учить меня, чтобы как можно больше своих знаний успеть оставить людям. В этот период наше общение совершенно изменилось, он стал гораздо более мягким и открытым. И тогда же мы стали хорошими друзьями.

Не имея возможности играть самому, Стефано использовал меня как инструмент - это было уникальным опытом для меня. Я уже говорил, что он был выдающейся личностью как исполнитель. Потому что не только с помощью слов, но даже просто взглядом ему удавалось какими-то очень точными, нередко чисто интуитивными импульсами дать мне понять, как играть. Потому что артикуляция и исполнительская манера Стефано Скоданиббио с первой ноты были узнаваемы, несмотря на его чрезвычайную внимательность к деталям текста и придирчивость к технике исполнения. Сегодня такого личностного проявления не хватает многим исполнителям, на мой взгляд.

Такие мои рассуждения о нем, наверное, рассердили бы Стефано, - для него музыка всегда была на первом месте. По его словам, он не вносит ничего от себя и лишь исполняет то, что написано в нотах. И все-таки мы не можем отменить свое собственное существование в музыке.

Представляя Вас аудитории перед Вашей первой лекцией, ведущий сказал: "Хотя Дарио уже известный музыкант и фантастический исполнитель, он при этом очень простой человек и ответит на любой ваш вопрос". Как, на Ваш взгляд, музыканту уберечься от звездной болезни, остаться простым в общении?

Самоуважение в известной степени необходимо любому музыканту. Также как и уважение окружающих к его искусству. Это очень важная часть нашей профессии. В противном случае многие вещи начинают работать неправильно. Но требовать уважения к себе можно лишь до определенного предела. Превышение этого порога говорит уже о неуверенности в себе. Наверное, звездная болезнь и есть попытка за счет определенной агрессии по отношению к другим преодолеть эту неуверенность в себе. И я думаю, максимально серьезные занятия профессией - лучшее лекарство от звездной болезни.

Как Вы ощущали себя в этом ташкентском проекте?

Мне очень понравилось работать с музыкантами Ансамбля Оmnibus, я открыл для себя много нового на репетициях. Особенно интересной для меня была совместная работа над произведением Роберта Эшли "In memoriam Esteban Gomez" для квартета исполнителей.

Не надо было что-то в проекте сделать по-другому?

Мне не хватало регулярности индивидуальных занятий со здешними студентами. Они получились не совсем завершенными. Хотелось успеть дать какие-то базовые знания, нехватка которых чувствовалась, поговорить об аппликатуре, о положении рук и смычка, о чистоте интонации и т.д. Но когда мы с ребятами чувствовали, что, наконец, подошли к главному, время урока как раз и заканчивалось. Наверное, было бы правильным увеличить количество этих занятий, тогда бы они были полезнее.

Что бы Вы хотели пожелать этому ансамблю?

Я желаю им признания внутри собственной страны, в том числе большего понимания их работы коллегами. Ведь Оmnibus ведет очень важные исследования в области узбекской старинной музыки, продолжает интереснейшие эксперименты с музыкой современной, а их лаборатории уже популярны среди молодых композиторов и исполнителей. Люди должны понимать, что без подобных исследований и экспериментов музыка и культура перестают развиваться, они просто деградируют.

Ну и конечно, я желаю Ансамблю Оmnibus признания у широкой публики.

Другие интервью